Глава «Красного Востока» о причинах отрицательной маржи на зерне и планах удвоить надои
«Ковид, СВО, три засухи, два болотистых года — испытания, которые нас резко, без спроса, старались сделать сильнее», — вспоминает первую пятилетку во главе агрохолдинга «Красный Восток» его владелец и руководитель Адель Хайруллин. Только за последний год «феноменально большие» проценты по кредитам изъяли у бизнеса 600—700 млн рублей, которые могли бы пойти в стройку и на покупку техники. Тем не менее холдинг сумел «раскрутить» своих коров до уровня высокотехнологичных молочных комплексов и строит планы по удвоению молочного производства. О зумерах, которые стали настоящими «маяками» компании, эксперименте по выращиванию риса и собственной философии бизнеса Адель Айратович рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».
Почему мы взяли это интервью?
Первое большое интервью Адель Хайруллин дал «БИЗНЕС Online» в 2021 году. Встреча тогда прошла на мегаферме «Левашово» в Алексеевском районе, спустя всего 1,5 года после того, как Адель Айратович встал у руля огромного агрохолдинга. Хайруллин в мельчайших деталях тогда рассказал нашему корреспонденту о технологиях сельхозпроизводства: как правильно растить телят, чем кормить коров и как все это ложится в цену литра молока. Оно и понятно, руководитель только вникал в работу необъятного хозяйства, стараясь не упустить ни одной детали. С приходом нового руководителя в холдинге неизбежно шло обновление коллектива — с кем-то пришлось не всегда приятно прощаться. Параллельно Хайруллину приходилось сражаться в десятком набегающих, как снежный ком, проблем: засуха, дожди, ковид, СВО и санкции, инфляция и резко подорожавшие кредиты…
Четыре года назад Хайруллин только нащупывал стратегический план развития компании. Похвастаться большими производственными успехами на том этапе было сложно: средние надои на корову у «Красного Востока» в 2021 году составляли 15 кг в сутки, тогда как у компаний-лидеров доходило до 32—38 килограммов. А урожайность зерновых оказалась всего 10,6 ц/га. Понятно, что год был засушливым, но ведь у лидеров получилось собрать почти двое больше. Зато в активе было свыше 200 тыс. га пашни, 20 тыс. голов только молочного скота и 2,5 тыс. сотрудников…
Вторая встреча с Хайруллиным состоялась в октябре 2025 года. Нам хотелось понять, что изменилось в самом молочном агрохолдинге самого молочного региона страны (Татарстана) за это время? Все верно — по итогам 2024 года «Красный восток» вновь стал лидером республики по общему надою молока — 109 тыс. т молока при среднем показателе 7,1 тыс. кг на 1 корову за год, или примерно по 20 кг в сутки. Тоже не рекорд для нашей республики, но с учетом огромного поголовья — рост впечатляющий.
На сегодняшний день по хозяйствам ГК «Красный восток» средний суточный надой молока составляет 305 тонн. Количество КРС — 40 тыс. голов, в том числе 17 тыс. коров. Средние надои по холдингу выросли в 2025 году до уровня в 24-25 литров на одну буренку в день.
Земельный банк «Красного востока» немного сократился — до 200 тыс. га, но зато существенно выросла урожайность — до 26,3 ц/га, хотя год снова стал непростым, на этот раз подвели дожди, обрушившиеся на республику во время уборки урожая. Коллектив холдинга при этом «подсушился» — до 2,2 тыс. человек (без учета сезонных работников).
В день проведения интервью на полях «Красного востока» как раз проходил зональный семинар по кормопроизводству и животноводству. Холдинг представил на нем живую экспозицию — телят, телок и нетелей — будущее поколение высокопродуктивного скота. Неподалеку на поле участникам семинара продемонстрировали работу дрона для опрыскивания посевов. Одновременно аграриям показали технологию переработки кукурузы на корма для КРС.
Среди гостей семинара зрительно выделялся хозяин площадки — Адель Айратович в черном берете, которым добавлял ему сходства с известным революционером Че Геварой (забегая вперед, скажем — сам он такого смысла в свой аксессуар не вкладывает).
Уже после семинара владелец агрохолдинга повез нас в свой «офис». На этом раз мы побывали на ЖК «Лебяжье» в Алексеевском районе РТ. Гордость фермы — родильное отделение, здесь собираются коровы, готовые вот-вот отелиться.
«Отел ожидаем в 22−24 месяца, потому что стельными эти коровы стали в 12−14 месяцев. Еще 10−15 лет назад, в республике нормой считался возраст первого осеменения коров в 20−22 месяца. А сейчас мы дошли до того, что на первое осеменение ставим в 12−13 месяцев», — комментирует Хайруллин.
В «Лебяжьем» «феноменально низкая» выбраковка коров — всего 18-20% (нормой считается 25%) в год, во многом благодаря сильной команде ветеринарных врачей, состоящей в основном из молоденьких, но толковых девушек-зумеров.
Сейчас фермы в холдинге перестроились под выращивание скота определенных половозрастных групп — одни специализируются на выращивании молодняка, на других содержат дойных коров, на третьих выращивают бычков и т. д. Такая специализация позволяет повысить эффективность производства. Так, в ЖК «Лебяжье удой на фуражную корову составляет 27−28 литров в день, на дойную корову — 32-34 литров.
Неудивительно, что интервью началось с вопроса именно про коров. И про молоко.
О надоях и развитии стада
— Адель Айратович, как вам удалось поднять надои с 10-15 литров, которые были на фермах «Красного Востока» еще пять-шесть лет назад, до 33-34? Это же уровень крутых роботизированных ферм!
— 33-34 литра — это показатели по мегаферме «Лябяжье», где собрано высокоудойное стадо. А в среднем по холдингу мы пока держим на уровне 24-25 литров. Секрет — в трех «китах»: питание, генетика и уход. Мы смогли раскачаться, но этому предшествовал здесь очень долгий период работы по искусственному воспроизводству, с оборотами стада, с доильным залом, с технологами. В ЖК «Лебяжье» мы вообще никого [коров со стороны] не закупали!
В целом поголовье КРС в нашем холдинге составляет 40 тысяч голов, в том числе 17 тысяч коров. Для других ферм молодняк 14-20-дневного возраста мы покупаем в «ЭкоНиве», у «Август-Агро» берем телок до 30-го дня. В следующем году планируем провести серьезную выбраковку и соразмерно этому числу докупить нетелей. На эти цели будем использовать кредитные, лизинговые или собственные средства.
— Когда говорят, что надои в Татарстане растут, а поголовье падает, нет ли здесь лукавства, приписок?
— Не думаю. Просто животные становятся высокопродуктивными, как и вся отрасль. 50 лет назад одно рабочее место в сельском хозяйстве создавало 5 дополнительных мест в смежных отраслях. Сейчас, по мировой статистике, требуется только три — отрасль стала лучше организована. Раньше один аграрий кормил 26 человек, а сейчас эта цифра составляет от 80 до 140.
— А «Красный Восток» сколько человек кормит?
— У нас занято 2200 сотрудников без учета сезонных работников. Умножаем на 120 (усредненно) и получается 264 тысячи человек. Хотя, может, это не совсем корректно: нужно смотреть валовый объем молока, мяса, зерна и делить на стандартное питание человека в год.
— Вы ранее планировали уйти в мясное направление. Получилось?
— Да, мы запустили большой фидлот в Рыбной Слободе, на площадке «Русский мрамор». Это открытое пространство, где мы принимаем бычков и телок с 6 месяцев и доращиваем их на мясо. Ежегодно добавляем по 300-600 скотомест. Один наш животноводческий комплекс (ЖК «Каргополь») полностью работает на мясном направлении, все поголовье с него идет на докармливание. Бычков со всего холдинга в 6 месяцев мы также отправляем на «Русский мрамор».
— Идет информация, что крупные холдинги с 2026 года могут лишиться субсидий по молоку, объем которых год к году и так сокращается. На вашем предприятии это как скажется?
— Похоже, субсидии по молоку теперь будут уходить в основном мелким предприятиям. Если это подтвердится, то в следующем году мы ожидаем минус 60-70 миллионов господдержки. Это данность текущих реалий. В 2003—2013 годах большие субсидии и доступные инвесткредиты были обусловлены задачей — прокормить страну и поднять отрасль. Тогда до 80% полки занимали молочка и мясо из Польши, Литвы, Эстонии, Финляндии. Никто тогда не говорил, что поддержка сельхозтоваропроизводителей будет временной, наоборот, давали понять, что нужно еще больше производить продукции. Возможно, если бы не внешние обстоятельства, мы могли бы, как британские или европейские фермеры, получать 100-процентную компенсацию затрат на гектар…
— Насколько ваш холдинг сегодня зависит от субсидий?
— Они никогда не бывают лишними. Если субсидии есть, мы закладываем их в план как поступления на сезон, и благодарим руководство республики и минсельхоз. Но говорить, что если бы не пришла какая-то субсидия, и я закрываю ферму — это неприемлемо.
Раньше, в нулевые, была субсидия по принципу «есть корова — получай деньги». В Удмуртии, например, из-за этого сохраняли низкопродуктивных животных, некоторые фермы становились «племенными» хозяйствами — с надоями в 4 тонны на корову в год (для сравнения, сегодня в Татарстане средний надой 8,2 т, в РФ порядка 9,5 т - прим. ред.) Средняя годовая продуктивность коров в России в сельхозорганизациях составляет около 6,3 тонн. История, когда деньги давали всем, закончилась. Сейчас ввели параметры, которые делят хозяйства на категории для получения субсидий. Ты уже понимаешь ориентиры и думаешь, как работать, чтобы попасть в первую категорию. Это хороший стимул.
Но в то же время, если говорить в масштабах больше одного предприятия, мы же понимаем, что любая форма поддержки (прямая или косвенная) сельхозтоваропроизводителя — это инструмент сдерживания инфляции продуктов на полке магазина. Сокращение поддержки ЛПХ, КФХ, агрохолдингов будет приводить к тому, что предприятия начнут поднимать цену на свою продукцию. Если они этого не будут делать — они закроются. Это приведет к новой волне роста цен. Чем меньше предприятий работает в агробизнесе, тем дороже их продукция.
О логистике, элеваторах и хранении зерна
— Адель Айратович, пять лет прошло с тех пор, как вы возглавили агрохолдинг, что изменилось за эти пять лет?
— Любой человек в нашей стране может сказать, что пять лет назад он был другим. А уж в сельском хозяйстве тем более. Я не удивляюсь, когда вижу, как по Ульяновской, Саратовской областям в сельской местности катаются машины с наклейками в виде хэштега #легендарный 2020. Тамошние фермеры этот год помнят как время, когда максимально все хорошо сложилось. А дальше уже пошли испытания, которые нас резко, без спроса, старались сделать сильнее. Ковид, СВО, три засухи, два болотистых года…
В целом мы за это время построили два кормоцентра. Сейчас доделаем второй. Начинаем замену доильных залов, проводим ремонт зернотоков. По вопросу расширения элеваторов встречались с потенциальными подрядчиками, проекты уже сделали. Посмотрим до весны 2026 года, как ключевая ставка себя поведет, и будем принимать решения по стройкам. Текущая цена на зерновые не представляет оптимистичных прогнозов, а работа только на технических культурах серьезно сопряжена с климатическими рисками в нашем регионе.
Казанский элеватор на улице Портовой пока работает (ранее мы писали про планируемый переезд), в этом году он отгрузил около 42-46 тысяч тонн пшеницы. Предполагаем, что через него у нас будет отгружено еще около 4 тысяч тонн гороха, есть контракты по кукурузе. Девелоперы, которые занимаются возведением жилья на Портовой, не торопят нас с переездом, но мы уже начали перестраивать бизнес-процессы. Часть кораблей стали отгружать через элеватор в селе Саконы (Алексеевский район).
— Но там же не ваш элеватор, а компании «Кама Агро+»?
— Да, но мы посмотрели по экономике — принять-загрузить корабль нам обходится примерно в столько же, сколько сделать это силами своего элеватора. Пять тысяч тонн ячменя отгрузили через них, три тысячи тонны пшеницы.
— У вас же было два проекта по созданию взамен Казанского портового элеватора двух других — в Свияжском мультимодальном логистическом центре и в том же селе Саконы Алексеевского района, что изменилось?
— Касательно Свияжска. Так как с компанией «Август-Агро» мы начали хорошо взаимодействовать последние два года, то нас вполне устраивает, что мы у них свои корабли загружаем-разгружаем или просто реализуем им наше зерно. Проект в Нижних Вязовых мы откладываем на 3−4 года. Вместо этого будем реконструировать железнодорожные пути, ведущие на наш действующий элеватор возле деревни Молвино (Зеленодольский район). Будем добавлять «банки» (силосные корпуса, где хранится зерно — прим. ред.) на 15 тысяч тонн. Нам этот маленький элеватор предпочтительнее расширить, чем строить новый элеватор на воде, — так как сейчас вся логистика переходит на железную дорогу.
- Железнодорожная логистика ведь дороже?
— Дороже, но с речными перевозками сегодня большие сложности. В этом году корабли, ушедшие на юг, должны были вернуться к нам в сентябре. Мы рассчитывали, что они заберут у нас 20-40 тысяч тонн зерна. Но из-за мер по обеспечению безопасности в портах Новороссийска и Кавказа, где каждый корабль буквально досматривают с водолазами, нам сообщали, что корабли стоят в очереди и не знают, приплывут ли они к нам вообще. Мы прикидывали, сколько будет купить корабли в лизинг, но окупаемость там страшная — от 35 до 90 лет. Все скупают бэушные корабли, но это тоже конечная история.
— В таком случае, почему железнодорожные вагоны не покупаете, как «Август-Агро» или «Чистополье»?
— Нас устраивает, когда покупатели приезжают и забирают зерно сами. Проблема вагонов в том, что если ты отправил состав в 300-400 хопперов в одну сторону, обратно их в таком же составе собрать очень тяжело. Их могут отправить в отстойники: двадцать пять вагонов уйдет под Вологду, двадцать пять под Нижний Новгород и так далее.
— Если вы в следующем году, условно, закрываете элеватор на Портовой, где будете хранить зерно, кроме элеватора в Молвино?
— На текущий момент у нас есть элеваторы в Базарных Матаках (80 тыс. тонн), в Левашево, Молвино, в Нижних Вязовых, в Билярске. Общая мощность хранения на данный момент с учетом Портового элеватора (280 тыс. тонн). Мы не планируем его закрытие в 2026 году, а вопрос об этом возникнет не раньше 2-3 лет. Пока в планах провести достройку силосных банок (от трех до пяти) на наших ключевых площадках и рассматриваем проект строительства элеватора в Алексеевском районе. Сейчас ждем перевода земли.
— Это же приличные деньги за каждую «банку»?
— Стоимость строительства тонны хранения — от 18 до 30 тысяч рублей. Поэтому все Поволжье сейчас открыло для себя возможность использовать под хранение старые коровники. Сносят «клюшки» (крышу), оставляют голый бетон, иногда стены, доращивают сверху метров на пять-восемь, покупают переносную сушилку и засыпают по 500-1000 тонн зерна. Так делают все, от фермера с 300 га до агрохолдинга с 300 тысячами гектаров. Приезжают в заброшенную деревню, идут в сельсовет: «Можно ваши „клюшечники“ купить?». Те в ответ: «А взамен привозите нам год масло на всю деревню!». И сделка состоялась. Хоть это и странно звучит, но такие случаи стали часты в Поволжье.
Конечно, это не супертехнологично. Но когда перестройка коровника под хранилище обходится в 1,6-2 млн рублей против 18-20 миллионов (стальной силос 1000 тонн зерна) за стройку в чистом поле… Мы все стали очень хорошо считать деньги. За 5 лет так реанимировали штук 5-6 зернотоков и старых коровников.
О технике, инвестициях и рентабельности
— С постепенным снижением ключевой ставки банки уже начали на вас «охоту»?
— Пока нет. В основном «охоту» на аграриев проводят производители сельхозтехники, предлагая скидки до 40-50% на сеялки, культиваторы, плуги. В 2022—2023 годах все сельхозпредприятия сильно обновили технику, и к началу 2024 года сложилось понимание, что с отечественной сельхозтехникой можно работать. К этому моменту подтянулись и импортные производители, начавшие локализацию производства своей техники в России.
Но с учетом роста ключевой ставки все говорят: «Останавливаемся, дальше обновляться не будем». А заводы уже выстроили планы производства и продаж, исходя из тренда 2022—2023 годов. Помню, в 2022-м мы штурмовали минсельхоз, просили помощи со словами, что у нас есть купленные, но еще неизготовленные тракторы, сделайте с этим что-то! Сейчас спрос встал, и у производителей есть понимание, что нужно делать скидки.
— Пользуетесь моментом, покупаете?
— Последние 12-14 месяцев мы платили по кредитам феноменально большие проценты. В среднем доходило до 100 миллионов в месяц против стандартных 44-50 миллионов. И общая переплата в 600-700 миллионов — это сумма, которая не пошла в инвестиции, в стройки, в технику.
— Сколько у вас ежегодно уходит на инвестиции?
— Ежегодно мы вкладываем в технику для растениеводства 350-450 миллионов, в животноводство — 200-250 миллионов (включая покупку нетелей), и около 100-150 миллионов в транспорт. Итого: от 800 миллионов до 1,1 миллиарда в технику, сельхозборудование и чуть-чуть в стройку.
— При этом у вас не самая большая закредитованность по отрасли.
— На текущий момент по прочим кредиторам и лизинговым компаниям у нас около 6 миллиардов рублей
— Повышение НДС, других налогов и сборов ваш холдинг насколько сильно затронет?
— Конечно, затронет. Мы же покупаем средства защиты растений, электроэнергию которые плюс 2 процента к цене. Мы покупаем удобрения, которые тоже теперь ставят плюс 2 процента. Как мы помним, резко повысилась стоимость дизельного топлива в период август по сентябрь 2025 года. Большое спасибо руководству нашей республики, что в отличие от других регионов (где КФХ-шники по 86 тысяч рублей покупают тонну дизельного топлива), мы имеем возможность покупать субсидируемое топливо по цене 72 тысячи за тонну. А это серьезная поддержка. Поэтому будем надеяться, просить республику, чтобы нам сохранили ее и дальше.
«Шлифуем свой севооборот»
— За эти пять лет сложилась у вас концепция дальнейшего развития холдинга или пока включили режим выживания?
— Наша цель — выйти к 2030 году на 600 тонн молока в сутки, она сохраняется. Сейчас по Татарстану у нас производство варьируется от 280 до 300 тонн в сутки. Рассчитываем, что вложения в стройки, оборудование и, главное, в обучение людей, дадут плоды. Динамика положительная — рост на 7-11% в год. Периодически управленцы предлагают новые идеи, например, заняться выращиванием хмеля. Я говорю: давайте пока на рисе остановимся. Мы в него серьезно погрузились (шутит про неудавшийся эксперимент по выращиванию риса в Татарстане).
— Рис же у вас так и не вырос?
— Нет, зачем, на подоконнике-то до сих пор стоит! (Смеется.) Если серьезно, в этом году мы окончательно пересмотрели нашу «квадригу» основных культур. Раньше это были озимая пшеница, ячмень, подсолнечник и кукуруза. Теперь озимую пшеницу будем немного сокращать. Мы от нее не отказываемся, просто пересматриваем подход. В прошлом году все кричали, что ячмень сеять не будут, и не посеяли. А мы подумали: зачем его выкидывать из севооборота? Оставили. И цена на него вместо 6-7 рублей подскочила до 12,5-14.
— Это как с гречкой.
— Именно. Предложение упало, но емкость рынка осталась прежней, поэтому цена выросла. Теперь мы видим ячмень так: 50% — фуражный, 50% — пивоваренный. Пивовары, например, «Эфес», платят хорошо, даже компенсируют дорогу. Правда, минус — к ним можно заехать только на КАМАЗе-"сельхозтехнике», другой зерновоз не пройдет.
Еще в этом году добавили сою. Сработали хорошо. Если раньше товарная урожайность была 2-3 центнера, то в этом вышло 1,6-1,8 тонны с гектара. Мы даже немножко собой гордимся. По белку соя, понятно, не супер-крутая вышла, но сам факт, что группа наших работников детально отработала процесс — уже успех. В следующем году будем добавлять сою в наше севооборот.
— А рапс?
— Пока мы решили, что рапс — это культура для слишком умных. Он требует максимального внимания агрономов и многочисленных обработок почвы. Пока наши мощности и знания не готовы охватить такой «капризный» объем.
— На каком месте «Красный восток» в этом году по урожаю зерновых в Татарстане?
— Мы перестали такое отслеживать. Как сказал на одном совещании, во время поездки в район, Рустам Нургалиевич [Минниханов], «не так важно, 30 или 50 центнеров с гектара получили, ключевое — они должны быть прибыльными». Мне нравится эта концепция: лучше работайте над тем, чтобы оставаться прибыльными, не надеясь на вечную поддержку.
— А какая у вас сейчас рентабельность?
— По зерну — от плюс 3 до минус 12% в зависимости от района. Потому что все растет в цене, за исключением итоговой стоимости зерна. По пшенице нам аргументируют, что цена снижается, потому что Аргентина отменила пошлины на экспорт. Если раньше мы имели доступ на европейские рынки, то сейчас ограничены Азией, в первую очередь, Китаем, и сильно от них зависим. Был период, когда на горох цена сильно пошла вверх, и все на нем сконцентрировались. В 2019 году он стоил 14 тысяч и каждый год прибавлял по 3-5 тысяч, дойдя в прошлом году до 24 тысяч за тонну. Сейчас он стоит опять 14 тысяч, потому, что из Китая пришла информация: «Спасибо, нам не надо».
— На чем сейчас получается зарабатывать? На подсолнечнике?
— Рассчитываю, что в нынешнем году подсолнечник не даст нам уйти в сильный минус или даже позволит выйти в плюс. Сейчас он торгуется по 34-36,5 тысячи за тонну, может, к ноябрю-декабрю дойдет до 42-43 тысяч. Но опять же — это не значит, что в следующем году он не будет стоить 13 тысяч рублей.
— Сколько у вас в севообороте подсолнечника?
— В районе 9-12% от всей пашни. Раньше регулировали, что подсолнечника должно быть не больше 15-20%. Ключевая проблема не в том, чтобы его засеять, а в том, чтобы убрать. Вот сейчас идет время уборки. Если отмотать на 2023-й год, он был таким засушливым, что уборку начали 5 августа, а закончили в сентябре, но урожая почти не было.
— То есть год на год не приходится?
— Никогда. Поэтому мы и находимся в зоне рискованного земледелия. Но видение уже сформировалось: нужно просто держать севооборот, и все. Массово сеять какую-нибудь диковинку… У нас были пики, когда мы возделывали 12-13 культур одновременно и поняли, что в эту большую историю не заходим. Будем держаться 5-7 культур. Экспериментировать на маленьких участках можно, но в масштабах холдинга — нет. Так что шлифуем свой севооборот.
О команде, кадрах и философии бизнеса
— В народе говорят: холдинг «Чистополье» скупил полреспублики земли, завод по производству картошки-фри запустил, у «Августа» новые элеваторы, молочные фермы, а «Красный Восток» как будто закрылся за своим забором и не двигается. Так ли это?
— Сельское хозяйство — не компьютерная стратегия, где нужно завоевывать все, что плохо лежит. У нас был пик в 2012—2014 годах, когда у «Красного востока» были хозяйства в Курске, Воронеже, Тамбове, Ульяновске, шла речь о дополнительных 100 тысячах гектаров в Татарстане. Сейчас покупать новые земли мы не планируем, пока достаточно развития действующих 200 тысяч гектаров.
Мы не стараемся сейчас бежать, взять 2 миллиарда кредита и сделать что-то громкое. Может быть, эти 2 миллиарда лучше приземлить здесь, добиться «зеленых флагов» (закрыть проблемные вопросы — прим. ред.) по всем направлениям. Даже на текущих площадях есть много животноводческих комплексов, которые предстоит заполнять скотом. Например, в Зеленодольском районе мы в 2020 году начинали с 40 тонн молока, а к январю-февралю 2026 года выйдем на 100 тонн в сутки. Этому предшествовала очень кропотливая работа с коллективом.
Я сторонник того, чтобы: а) все было эффективно и б) люди, которые работают, были довольны и возвращались домой счастливые. У меня глобальная цель, кроме показателей в 300-600 тонн молока, чтобы команда понимала, что мы делаем свою работу с любовью и что наша продукция сделана с трудом и любовью.
Хороший совет дал в свое время Виктор Валерьевич Антипов из компании «Артель» (крупный производитель из Курской области): «Никогда не жалей двух вещей — времени на людей и денег на зарплату, потому что люди отдают самое дорогое, что у них есть — свое время».
— Сколько сейчас средняя зарплата по холдингу?
— Топовые специалисты, например, в ортопедии или воспроизводстве, получают от 250 до 300 тысяч. У механизаторов — сдельная оплата. На том же кормоуборочном «Ягуаре» можно заработать от 1 тысячи рублей в день до 20 тысяч, если работать на результат, брать сверхурочные. Но есть те, кто говорит, что дома еще свое подсобное хозяйство требует внимания, и хотят работать в удобном для них режиме. В таком режиме механизатор получает в среднем от 70 до 110 тысяч рублей в месяц. В любом случае мы всегда открыты к обсуждению и готовы вместе посмотреть объем выполненных работ.
Общий фонд оплаты труда со страховыми взносами в этом году будет около 1,3 миллиарда. Для сравнения, в 2020 году он был около 700 миллионов. Затраты на зарплату растут на 15% каждый год.
Плюс мы стараемся минимизировать привлечение иностранной рабочей силы. Знаю, многие пошли по другому пути: распускают 300 местных, нанимают 70 узбеков. В Елабуге, например, одно сельхозпредприятие выстроило на этом всю кадровую политику. Когда я туда ездил, система казалась выгодной: с одной фермы — результат как с двух наших, а людей в 4-5 раз меньше. Но это путь, на который мы не хотим сворачивать. Это значит поставить крест на работе с местными кадрами, а мы в них верим.
— Как за 5 лет поменялась ваша команда? Пришлось с кем-то прощаться?
— Кто-то ушел на повышение, кто-то ушел по возрасту. Но основной костяк — 85% — это те, кто с нами давно. У нас имеется внутренняя ротация. Есть скотник, который стал управляющим фермы нетелей в Зеленодольском районе. Есть зоотехники, которые раньше только с бумажными журналами учета работали, а сейчас владеют и M-complex, и «Альпро» (программы управления стадом — прим. ред.). Ветеринарами, зоотехниками, ортопедами работает молодежь — кадры из Алексеевского района, из Казани. Ветврачи на этой ферме («Лебяжье») — четыре девочки от 24 до 28 лет. Я бы даже сказал, мы немного «перекачаны» по ветслужбе. Но это никогда плохо не бывает.
Об образовании и личном
— Казанский аграрный университет слили из трех вузов. Считаете ли вы, что это оправдано?
— У меня есть примета: стоит мне поступить в вуз, он исчезает или меняет название. Я поступал в КГФЭИ, через 6 месяцев он стал КФУ. Получил красный диплом — через 2 года институт оптимизировали. Потом поступил в магистратуру КазГАУ в 2016 году — через 4 месяца он стал филиалом Саратовского университета, так что у меня теперь диплом саратовского вуза! Все спрашивают: «Ты когда в Саратове успел учиться?». Год назад снова поступил в Казанский аграрный университет, в аспирантуру на менеджмент.
— Зачем это вам, у вам в поле свои «университеты» каждый день.
— Отчасти как элемент традиции, отчасти для поиска сотрудников. Я стараюсь общаться с теми, кого к нам отправляют на практику. Мы ежегодно отправляем от 5 до 8 целевиков учиться в агрофак, в этом году подняли им стипендию до 25-30 тысяч рублей.
— Но ведь не все целевики возвращаются на работу?
— К сожалению, нет. Это венчурное инвестирование в студентов. Ты отправляешь 10 целевиков, а вернется один. Да, он будет очень ценный, но вдруг он именно тот, кого мы ищем.
— А как же договор?
— Люди просто берут кредит и возвращают деньги. Но закрепощать людей не надо. Отрасль должна работать так, чтобы было интересно вернуться. Я противник того, чтобы у меня работал агроном или инженер только из-за страха, что с него через суд взыщут деньги. Какой это будет работник? Человек на первом курсе и через 4-5 лет — это разные люди. Мы стараемся не терять с ними связь, чтобы они выезжали на практику и видели, чем мы занимаемся. Сейчас образование — это формирование образа мысли. Если ты пошел в ветеринарию, у тебя будет образ мысли ветеринара. Это хорошо, даже если будешь работать в другой сфере.
— С новым федеральным министром, Оксаной Лут, удалось наладить взаимодействие?
— Оксана Николаевна часто приезжает на мероприятия Союза производителей молока. Мы как производители хотим обратной связи, и в ее лице получаем этот отклик. Например, все ждали отмены экспортной пошлины на зерно — она снизилась до 76 рублей за тонну (на момент сентября 2025 года), перестала быть такой неподъемной. Правильное решение регулятора важнее, чем миллион рублей.
— А есть желание заняться чем-то еще в жизни? Или животноводство, растениеводство это — ваше все?
— Нет, я просто стал больше любить коров (смеется). Серьезно, за 5 лет я стал их больше ценить. В растениеводстве мы для себя поставили точку в экспериментах, когда возделывали по 2-3 тысячи гектаров льна, чечевицы, сои, и ничего не «выстреливало». Сейчас, как я уже сказал, идет шлифовка севооборота, чтобы каждый шаг вел к совершенству. И делаем крен на животноводство — как на точку получения прибыли. Хотим поработать над составом кормовой базы, возможно, с уклоном в горох и разнотравье.
— Каким вы видите холдинг через 5-10-20 лет?
— Я думаю, что мы будет чуть моложе по возрасту специалистов. Я не знаю, почему кто-то негативно отзывается о зумерах (ребятах после 2002—2003 года рождения). Те, с кем я работаю, для меня — настоящие маяки, у них порой больше оптимизма, чем у меня. Иногда я говорю: «Давай заканчивать с этой фигней, это бесполезно». А он сидит, бодается — и находит решение.
Я рассчитываю, что через 5 лет мы выйдем на все запланированные циклы. И мой интерес к этому делу будет только расти.
— Что вам дает вдохновение? Вот я смотрю, у вас интересные наклейки. Может, вы играете?
— Вообще нет. Последний раз играл в компьютер, наверное, в 2019-м. Вот бере́т ношу, люди думают, это отсылка к Че Геваре. А для меня это символ принадлежности к «вольному цеху» творческих людей.
— Сельское хозяйство дает возможность для творчества?
— Сельское хозяйство дает возможность видеть результат работы каждый день. Если сегодня получил плохой результат — это потому, что плохо работал вчера, позавчера, 9 месяцев назад. Если тебе нравится то, что есть сейчас, значит, предыдущий процесс был налажен правильно. Это возможность всегда исправлять плохое и делать его лучше.
— То есть хобби — это работа?
— Ну, еще баня. Люблю в дороге слушать аудиокниги — это помогает настроиться на работу. Музыка, семья.
https://www.furazh.ru/n/15984 
© 2025 ООО "Мегасофт"
