Долговая разгрузка

Каждый пятый заемщик не сможет получить кредит/

Ограничения предельной долговой нагрузки, которые начали действовать 1 октября, могут серьезно ослабить потребительскую активность населения. С такой точкой зрения на "Деловом завтраке" в "Российской газете" выступил ректор Финансового университета при правительстве РФ Михаил Эскиндаров. По его мнению, новые правила отрежут 15-20 процентов заемщиков от кредитования как такового. А это неминуемо приведет к падению спроса и затронет производства, которые и так недозагружены.

Михаил Абдурахманович, банки массово начинают отказываться от вкладов в евро. Что вкладчикам делать со сбережениями в валюте?

Михаил Эскиндаров: Целенаправленная политика отказа от евро и доллара в пользу национальной валюты ведется уже несколько лет. Некоторые даже выступают за полный отказ от других валют в поддержку рубля. Крупнейшие банки, в первую очередь Сбербанк и ВТБ, отказывают в приеме евро или устанавливают отрицательную ставку. Причина связана прежде всего с санкциями против нашей страны и банковской системы в частности.

В связи с тем что наши банки не могут размещать свои активы в евро в европейских банках, а внутри страны отсутствует спрос на данную валюту, складывается отрицательная доходность, на что банки не могут пойти.

Давать советы вкладчикам что делать со сбережениями в виде евро, очень рискованно. Многое зависит от финансовой грамотности владельца средств и умения работать на финансовом рынке. Рискну рекомендовать открывать мультивалютные вклады, имея в виду открытие счета в евро, долларах, рублях или иных валютах. При этом необходимо обратить внимание на участие банка в системе страхования, на возможность снимать и вносить средства на депозит, возможность управлять счетом.

Национальная валюта сегодня устойчива, так что стратегия Банка России и правительства, направленная на создание полностью рублевой системы сбережений, вполне оправдана. Но не думаю, что она будет реализована в полном объеме.

Минэкономразвития и ЦБ спорят о пузыре на рынке потребкредитования. Одно ведомство говорит, что пузырь есть, и он опасен. Другое, что пузыря нет, и все под контролем. Какое ваше мнение?

Михаил Эскиндаров: Доля правды есть и у ЦБ, и у минэкономразвития. Но я больше поддерживаю точку зрения ЦБ - никакого пузыря нет, тем более что регулятор предпринял череду шагов, чтобы его схлопнуть. 1 октября начали действовать ограничения предельной долговой нагрузки. Если кредитная задолженность превысит 50% доходов заемщика, то банк не выдаст деньги. Это сведет к минимуму выдачу потребкредитов.

Хорошо это или плохо?

Михаил Эскиндаров: С одной стороны, хорошо, это все дальше отодвигает нас от формирования пузыря. С другой стороны, мы фактически сводим этот рынок к застою, прекращая потребительскую активность населения. Такие меры приведут к тому, что упадет спрос, а это затронет производства, где и так оборудование загружено на 50%.

И еще кое-что мы упускаем из виду. Примерно 70% населения имеет кредиты. Многие брали новые ссуды на погашение ранее полученных. Теперь исчезла возможность погасить таким образом старые кредиты. Какое-то количество заемщиков - 15-20% от общего количества - вообще будут отрезаны от кредитования как такового. Эта категория людей сегодня полностью закредитована, они не смогут дальше получать никакие дополнительные денежные средства в виде кредита, что чревато новыми проблемами.

Множатся прогнозы и ожидания, за которыми часто ничего не стоит. Более того, с прогнозами все чаще выступают люди официальные. На ваш взгляд, это оправданно?

Михаил Эскиндаров: У нас слишком много выступлений представителей финансово-экономического блока правительства и Банка России по одним и тем же вопросам, но с разными взглядами. И это не приводит к улучшению бизнес-среды или инвестиционного климата в стране.

Когда министр говорит о пузыре на рынке потребкредитования, а ЦБ заверяет, что пузыря нет и быть не может, население начинает думать: "Кому верить?"

Я бы на месте первого зампреда правительства Антона Силуанова вообще ограничил такого рода прогнозы. Выступать с официальными заявлениями, раз есть единый финансово-экономический блок, должен один человек. Публичные перепалки представителей правительства, Центробанка и коммерческих структур, конечно, оживляют дискуссию, но не прибавляют уверенности в наличии единой финансово-банковской политики. Но у нас демократия, и, к сожалению, часто слышим от государственных лиц совершенно разные точки зрения на одни и те же проблемы.

Уровень Фонда национального благосостояния (ФНБ) неумолимо приближается к 7% ВВП, излишки можно будет инвестировать. Финансирование каких приоритетных направлений стоит увеличить в первую очередь?

Михаил Эскиндаров: Я всегда был за то, чтобы вкладывать деньги, в том числе государственные, в реальную экономику. Но стоит ли вообще задача экономического роста сегодня? Мне кажется, что в последнее время основная цель - стабильность: экономическая, политическая, социальная. У нас низкие темпы инфляции, солидные запасы, у нас все нормально - такова позиция.

Но мне кажется, что она не совсем правильная. Я придерживаюсь мнения, что излишек, который образуется в начале следующего года, а по оценкам минфина, это около 1,5 триллиона рублей, надо частично инвестировать в развитие нацпроектов. И в первую очередь в развитие инфраструктуры, науку, здравоохранение и образование. Другую часть этих денег необходимо направить на условиях государственно-частного партнерства в реальный сектор экономики. Например, на развитие отраслей, производящих новые информационные технологии. Какую-то часть средств нужно вложить в ценные бумаги.

За счет каких источников можно добиться экономического роста?

Михаил Эскиндаров: Как ни парадоксально, главным способом возрождения доверия бизнеса и населения является временное снижение налогов и более активное участие правительства в финансировании реального сектора экономики. В течение многих лет нас уверяли, что реальным источником экономического роста будут иностранные инвестиции, стоит только России измениться, но надежды не оправдались.

Серьезным источником экономического роста может стать новая денежно-кредитная политика страны. Можно с уверенностью сказать, что не может быть никакого роста пока кредиты будут непомерно дорогими и пока не упадут процентные ставки. Представляется, что Центробанк более активными темпами будет снижать ставки, и до конца следующего года они будут ниже 4%. Мне представляется, что рост экономики страны сдерживается жесткой политикой Центробанка, который слишком сильно и слишком долго давит на тормоза. И как тут не вспомнить Джона Кейнса, как-то сказавшего, что "неспособность снизить процентную ставку рушит империи".

Когда министр говорит о пузыре на рынке кредитования, а ЦБ заверяет, что пузыря нет, население начинает думать: "Кому верить?"

Источником роста экономики может стать расширение так называемых "офшорных зон" для активизации возвращения в страну капитала, ныне находящегося в различных свободных зонах и зарубежных банках.

Если этого не произойдет, то о развитии можно забыть. Сегодня мы имеем рост ВВП, по разным оценкам, от 0,9% до 1,7% в год. Новый руководитель Международного валютного фонда Кристалина Георгиева недавно заявила, что в 2019 году рост ВВП России составит 0,9%. А если вы посмотрите параметры того же бюджета на 2020-2021 год, то планируется рост 3,1% в 2021 году. Но, к сожалению, не указаны источники такого оптимистического прогноза. Источником может стать рост инвестиций, но не понятно, за счет чего они должны вырасти. А кроме инвестиций ничто не может повлиять на рост экономики.

По нашим оценкам, к 2021 году экономика России вырастет, но не такими темпами, как предполагает минфин, а на 1,8-2%. Собственно говоря, такими темпами будут расти экономики развивающихся стран. Но для нашей экономики нужен рост не менее 5% ежегодно для выполнения принятых социальных обязательств и роли одного из мировых лидеров.

Стабильность и экономический рост, по-вашему, это сочетаемое понятие или это все-таки полные антагонисты?

Михаил Эскиндаров: Не вижу антагонизма. Напомню, когда говорят о стабильности, обычно вспоминают так называемый "брежневский застой". Но это "застой" с темпами роста экономики в 3-4 процента. Уверен, что предпринимаемые ныне действия и стабильное развитие приведут после 2024 года к росту.

Конструкция проекта бюджета на следующие три года по-прежнему довольно жесткая. Не кажется ли вам, что постоянный профицит, причем огромный, уже некая самоцель?

Михаил Эскиндаров: Проект бюджета хорош с точки зрения стабильности, к сожалению, это не бюджет развития. Возьмем хотя бы расходную часть. Сегодня это примерно 16,9% ВВП, а если взять расходы бюджета 2021 года, то это около 17%. Как видите, особого роста бюджетных расходов не ожидается.

С профицитом бюджета, а это около трех триллионов рублей, та же самая проблема, что и с ФНБ: как его использовать. Есть еще неработающие деньги предприятий, которые, по оценкам минфина, составляют 30 триллионов рублей, а еще около 20 триллионов рублей находится на руках у населения. И все эти огромные деньги не работают на экономику. А деньги всегда, как учили классики, должны работать.

И как это сделать?

Михаил Эскиндаров: В качестве причин сложившейся ситуации называют плохой инвестиционный климат, влияние судебных и правоохранительных органов, боязнь инвестировать в экономику России. Все эти вопросы надо решать и как можно быстрее.

Мы многого добились сегодня в мировой политике. Мир вернулся к многополярности. Но назвав себя одним из центров многополярности, мы взяли на себя обязательства и должны нести ответственность за эту политику. А при наших сегодняшних темпах роста экономики нести эту ношу сложно.

Одним из инструментов роста могло быть создание единого государственного органа, который бы формировал, координировал и контролировал план социально-экономического развития страны. Таким органом могло бы стать, например, министерство экономического развития и финансов, вместо двух существующих. А сегодня в стране даже нет государственного органа, координирующего и контролирующего национальные проекты.

Кто бы мог стать контролером за нацпроектами?

Михаил Эскиндаров: На национальные проекты выделяются колоссальные деньги, и страна вполне может рассчитывать, что реализация проектов приведет к росту экономики и благосостояния населения. Этого может не получиться, если не будет единой системы координации проектов и контроля за эффективным использованием средств.

А Счетная палата, минфин?

Михаил Эскиндаров: Задача Счетной палаты - контроль за эффективным использованием бюджетных средств. Не более того. Она не может и не должна контролировать исполнение конкретных проектов, даже национальных.

У минфина функции еще более упрощенные. Выделение под проекты денежных средств и контроль за их эффективным использованием через Федеральное казначейство.

Приближается конец года, но даже с "освоением" средств, выделенных на нацпроекты, есть большие проблемы: освоены от 15 до 65 процентов средств. А кто ответит за невыполнение планов?