Долги наши тяжкие

Его тушили-тушили, тушили-тушили. Его — то есть бум на рынке необеспеченного кредитования. А он никак не охлаждается, невзирая на все принимаемые ЦБ меры. И ставку регулятор повышает, и ужесточает условия для банков — например, с 1 октября в третий раз повысил надбавки по рискованным потребкредитам, — но пока без видимого эффекта. Как отметила недавно в Совете Федерации глава Центробанка Эльвира Набиуллина, уже почти каждый третий новый заемщик вынужден отдавать более 80% доходов на обслуживание долга, а это очень большая нагрузка на личный бюджет.

А что дальше? Такое долговое бремя ставит под сомнение получение нового кредита, а это значит, что дальнейшая попытка выйти из персонального финансового кризиса — поход в микрофинансовые организации (МФО), где и вовсе заоблачные ставки. И это колоссальный риск для заемщика. Вполне очевидный. Но есть и более скрытые опасности.

В конце лета за отпусками как-то незамеченной широкой и прогрессивной общественностью осталась новость об определении Верховного суда (ВС) о том, что единственное жилье должника можно включать в конкурсную массу, если его рыночная стоимость существенно выше необходимого минимума. В качестве этого минимума ВС предложил использовать условия социального найма. То есть когда к безнадежному должнику есть претензии кредиторов, то допускается изъятие и продажа его единственного жилья, если оно больше указанной нормы. Да, с оговоркой, что заемщику должно быть предоставлено замещающее жилье. Видимо, не менее тех же соцнорм.

Действительно, бурной реакции эта информация не вызвала. Тем более, в конце весны уже были новости по этому поводу от Конституционного суда (КС). «Разве в этом есть что-то новое?» — подумали люди. А всё потому, что «форточку Овертона» приоткрыл тот же КС в 2012 году, когда допустил возможность изымать в пользу кредиторов единственное жилье. С того момента этот вопрос на уровне КС и ВС возникал неоднократно. Лоббисты банков очень настойчивы.

Есть такая технология по манипулированию массовым сознанием — «Окно Овертона». Считается, что она позволяет трансформировать какое-то явление из недопустимого в приемлемое. Сначала публике подбрасывается шокирующая информация, которая вызывает бурю негодования, но потом по принципу «вода камень точит» идея внедряется в общественное сознание. Адепты технологии любят приводить пример, показывающий, как можно легализовать каннибализм. С не очень давних пор «Окно Овертона» широко известно и активно используется диванными экспертами для демонстрации интеллекта в соцсетях. По поводу изъятия жилья можно считать, что окно приоткрыто.

Среднестатистический гражданин наверняка думает, что ему такая участь не грозит, поскольку разбирательства, где суды вставали на сторону кредитора, касались недвижимости в сотни квадратных метров. Или ушлых банкротов, которые до дефолта пытались схитрить, например, объединяя квартиры. Простые россияне в этом опасности не усматривали. Скорее видели социальную справедливость.

Другое дело, что на противоположной стороне судебного процесса находились тоже отнюдь не нищие, а, как правило, банки. А ведь они просчитывают риски, когда выдают кредиты. Поэтому ответственность за неисполнение обязательства несут наравне с заемщиком. Но кого волнуют такие пустяки, тем более что, в соответствии с технологией Овертона, информация о кредиторах особенно не педалируется?

По существующему законодательству изымать единственное жилье нельзя, если оно не служит предметом залога. Эта норма об исполнительском или имущественном иммунитете закреплена в ст. 446 Гражданского процессуального кодекса (ГК) РФ. Но вода камень точит, и определения высших судебных инстанций уже не рассматриваются как что-то неприемлемое. А определение ВС в этом смысле похоже на точку, фактически легализующую изъятие единственного жилья. Почему оно так принципиально?

В определении ВС не только допускается возможность, но и уже указываются конкретные параметры превышения норм, а также содержится процедура по оценке, реализации и предоставлению должнику иного жилья. То есть история обросла деталями, которые отделяют намерения от плана. И в которых, как известно, кроется дьявол. Судам низшей инстанции ВС не просто рекомендовал использовать информацию, которая содержится в определении, но и прямым текстом говорит о том, как это делать. Это уже не просто допущение, это инструкция для применения. Поэтому гражданам, которые слишком увлеклись кредитами и уверены, что они надежно защищены ГК, не стоит игнорировать этот звоночек. Ведь их жилье может превышать социальные нормы.

И самое опасное (что с юридической точки зрения, что по гамбургскому счету) — пока статью ГК никто не отменял и новых правил не вносил. Скажу честно, не особо сочувствую людям, которые должны десятки миллионов рублей и имеют дома размером с региональный аэропорт, но закон есть закон. Помните ключевой монолог Шарапова в фильме «Место встречи изменить нельзя»? Когда он спорил с Жегловым о том, можно ли подкидывать преступнику кошелек, чтобы добиться желаемого. «Если закон один раз подмять, потом другой, а потом им дырки в следствии затыкать, как нам с тобой будет угодно, то это уже не закон будет, а кистень».

В 2012 году КС оговорился, что нужно привести законодательство в соответствие с практикой изъятия единственного жилья. Просто и логично. Если не устраивает норма закона в связи с поступательным движением к жесткости капитализма, то ее нужно менять, а не заниматься свободным толкованием. И законодательно утвердить все нормы по тому, какое единственное жилье может лишиться исполнительского иммунитета, как должна проходить процедура оценки, продажи (однозначно, что заниматься этим должен не кредитор) и предоставления другого жилья.

Но квартира для нашего человека — это свой угол, убежище на старость. Понятно, что на такую законодательную инициативу вряд ли кто-то способен.

Однако глубокие социальные последствия имеет и определение ВС. Принципиально, что именно с ним в «окно Овертона» залетел еще и ящик Пандоры. И его открыли. В России сейчас более миллиона граждан, которые имеют безнадежные долги свыше 500 тыс. рублей, то есть не попадающие под упрощенную схему банкротства. Нормы соцнайма — это 33 кв. м общей площади для одного человека, 42 кв. м — на семью из двух человек и 18 кв. м жилого помещения на каждого члена семьи, если их трое и более.

То есть на метр больше — и можно считать такое жилье «роскошным»? И да, метры метрами, но все понимают, что важна и дислокация. Однушка на Тверской явно будет на порядок дороже, чем двушка в «новой Москве». По мнению ВС, покупать замещающее жилье для должника должен финансовый управляющий или один из кредиторов. И делать это на средства, полученные за счет реализации другого имущества заемщика или за счет своих средств с последующей компенсацией.

В итоге оценка, продажа единственного жилья и покупка замещающего отдается полностью на откуп кредитору, которому предоставляется широчайшее поле для манипуляций. Шокирующее количество россиян лишились жилья, выступавшего залогом при займах в МФО, которые изначально ставили должника в положение, не позволяющее выплатить долг. В итоге МФО запретили выдавать деньги под залог жилья. Получается, тут открывается новая дверь? И если она открылась, то через нее можно и выйти из собственной квартиры. Уверена, такой риск игнорировать нельзя.